Три имени сапожника Мен Ха

Второе событие не заставило себя ждать. Японец Сугивара, работавший мастером на жестяночной фабрике, зашел к нему забрать заказ и сообщил, что вскоре уезжает на родину. Низко кланяясь, Ен Хан пожелал ему доброго пути, на что тот, аккуратно заворачивая начищенные сапоги в полотняную тряпочку, недовольно заметил:

– Уехал бы раньше, да некому работать на фабрике, потому так долго не включали меня в списки. Не так много русских хотят приехать с материка жить на Карафуто. А в СССР главное – это план, не выполнишь – строго накажут. А если нет людей – как план выполнять? Потому русские начальники не торопятся отправить нас обратно в Японию. Но все же им пришлось, раз решили – тут он поднял палец вверх – правители на самом верху. И добавил:

– А вот вас, корейцев, похоже, тут оставят навсегда.

Он засунул подмышку сверток с обувью и вышел, а Ен Хан все стоял, согнувшись в три погибели, глядя на закрывшуюся с глухим стуком дверь. Через три года почти все японцы покинули Карафуто. Остались лишь те, кто не хотел возвращаться на родину, особо не распространяясь о причинах.

Со временем стало ясно, что Сугивара не ошибался. И что непостижимый ход истории позволил русскому народу, давным-давно сбросившему ненавистное иго богатых господ, оставить тысячи корейцев на своей земле без гражданства, без прав. Словно рабов.

В последний день лета Ен Хан выдал сделанные заказы, оглядел пустую полку и плотно закрыл дверь за последним посетителем. Он не стал ужинать. Перебрал, протер тряпкой и сложил инструменты в чемоданчик. Достал из ящика стола длинный кожаный шнур, сшитый им из самой лучшей и прочной кожи. Заскорузлыми исколотыми сапожными иглами пальцами смастерил на нем петлю. Влез на стол, накинул петлю на шею. Постоял недолго, и, сильно оттолкнувшись, спрыгнул со стола.

Ничего не могла поделать с собой Ок Суль. Ловила на себе недоуменные взгляды, понимала, что неприлично так горевать на похоронах не очень близкого человека. Изо всех сил она старалась остановить текущие по лицу слезы, но память снова и снова возвращала ее в солнечный день, когда соседская девочка, сидя рядом и качая ногой, обутой в деревянный башмак, спросила ее:

– Трудно ли научиться ремеслу сапожника? — и глядя на непонимающее лицо Ок Суль, засмеялась и принялась чертить пальцем по коре поваленного дерева, на котором они сидели:

– Наверное человек, который овладел им, очень добрый и терпеливый, а иначе он не смог бы так хорошо управляться со старой обувью, правда?

Ок Суль удивилась тогда:

– Что за смешные мысли родятся в твоей глупой голове? Он стар для тебя и бабка Енхай говорит, что ему на роду написано умереть бобылем.

Со Ен замотала головой:

– Нет, у него будет другая судьба, ему непременно встретится хорошая жена. Такой человек знает, для чего он родился. Хотела бы я также жить мирно и безмятежно и идти за своим предназначением до конца жизни. Не зря его имя означает «преданный».