Лекция о новых политических реалиях на Корейском полуострове состоялась в рамках онлайн‑заседания Корейского клуба ДРРК, созданного по инициативе форума «Диалог Россия – Республика Корея» и Санкт‑Петербургского университета. Гостем заседания стал экс-посол России в Республике Корея, вице-президент Российского совета по международным делам Глеб Ивашенцов.
Глеб Ивашенцов
Одна из наиболее острых проблем международной безопасности на протяжении всех последних десятилетий – политическая напряженность на Корейском полуострове. Сегодня в эту напряженность добавились новые нюансы и акценты, сказал Глеб Александрович.
30 декабря 2023 года, выступая на очередном пленуме ЦК Трудовой партии Кореи, ее руководитель Ким Чен Ын объявил, что КНДР отныне не станет добиваться объединения с Южной Кореей, а будет строить отношения с ней как с обычной другой страной, причем враждебной.
Это обозначает резкий поворот в политике Пхеньяна в отношении его южного соседа. В КНДР все годы ее существования разговоры об объединении были важной частью официальной идеологии в то время как Южная Корея и поддерживающий ее Запад, на словах выступая за примирение двух корейских государств, всячески этому противодействовали. Скажем, три межкорейских и два северокорейско-американских саммита, а также трехсторонняя встреча президента США Трампа и руководителей двух корейских государств Ким Чен Ына и Мун Чжэ Ина в 2018-2019 г.г. вроде бы подтвердили, что и Вашингтон, и Сеул примирились с существованием КНДР и приняли политику мирного сосуществования с ней. Вместе с тем и речи не шло о главном – признании Республикой Корея и США статуса КНДР как суверенного государства, законности и конституционности ее руководства.
Отказ Ким Чен Ына от объединения с Южной Кореей можно объяснить причинами как внутри-, так и внешнеполитического характера. Если говорить о внутриполитическом положении в КНДР, то в последние годы в стране без особой шумихи стали проводиться реформы в сельском хозяйстве и промышленности. Северокорейское руководство, несомненно, заинтересовано в строительстве рыночной экономики по китайскому или вьетнамскому образцу — экономическая эффективность подобных моделей убедительно доказана на практике. Трудность, однако, в том, что у КНДР, в отличие от Китая и Вьетнама, под боком, за 38-й параллелью, Южная Корея, государство, где говорят на том же языке и которое положено считать второй половиной своей страны, но с которым существует гигантский разрыв в уровне жизни. Начало реформ требует контактов с внешним миром, в том числе и с Южной Кореей, а знакомство широких масс северокорейцев с реалиями, в которых живут в этой стране их единокровные братья, неизбежно вызовет у населения множество крайне неудобных для пхеньянских властей вопросов. Поэтому, чтобы удержаться у власти, северокорейские реформаторы вынуждены осуществлять свои преобразования с куда большей осторожностью, чем их китайские и вьетнамские коллеги. Это предполагает прежде всего усиление с одной стороны авторитарного режима и ужесточение идеологического и полицейского контроля, а, с другой, ограничение общения рядовых северокорейцев с южанами, чтобы избежать невыгодного для КНДР сравнения в уровне жизни с Южной Кореей. Сейчас же, если такое сравнение и будет делаться, то в применении не к соплеменникам, а к гражданам другой страны, как, скажем, Японии или Китая, и таким образом острота отставания Севера от Юга Кореи будет в известной мере скрадываться.
При этом указания Ким Чен Ына армии и народу готовиться к возможному ядерному кризису на Корейском полуострове не стоит считать подготовкой к войне. Прямой военный конфликт Пхеньяну на данном этапе не нужен. Нужен же ему мощный внешнеполитический пиар в условиях общего обострения мировой обстановки. Для этого используются любые «горячие темы» нынешней международной жизни – от предстоящих президентских выборов в США до Специальной военной операции России на Украине.
Если говорить о США, то северокорейские военные приготовления изначально определялись причинами не только военного характера. Нагнетая сегодня напряженность на Корейском полуострове, Ким Чен Ын, вероятно, хотел бы, как и тридцать лет назад получить отступные от международного сообщества — снятие санкций и экономическую помощь. Об этом он надеялся договориться еще на саммитах 2018-2019 гг. с Трампом, но тогда тот ни на какие сделки не пошел. Сейчас в Пхеньяне, похоже, рассчитывают на возвращение Трампа в Белый дом, чтобы добиться еще одного раунда переговоров.
Какими могут быть последствия отказа Пхеньяна от воссоединения Кореи для расстановки сил на политической арене Северо-Восточной Азии? Воссоединение Кореи не рассматривалось первоочередным вопросом повестки дня никем из партнеров двух корейских государств. Россия исходила из того, что интересам регионального и всеобщего мира и безопасности отвечало бы становление Кореи как единого независимого нейтрального и безъядерного государства, но решение этой задачи рассматривалось, однако, в откровенно отдаленной долгосрочной перспективе подобно ближневосточному урегулированию.
Подход России к корейским делам не может быть оторван от ее отношений с каждым из двух корейских государств. Специальная военная операция на Украине привнесла в этот вопрос существенные новые моменты. Ответ Южной Кореи на СВО — в одном ключе с США, хотя Сеул пока и не поставлял напрямую оружия Киеву и не вводил санкций против конкретных российских деятелей.
В то же время КНДР – одна из немногих стран, которая однозначно поддержала Россию в ее действиях на Украине. Она признала Донецкую и Луганскую народные республики и их вхождение наряду с Херсонской и Запорожской областями в состав Российской Федерации. А это обязывает Москву в известной мере поддерживать Пхеньян в международных делах, скажем, в том, чтобы ослабить принятые против КНДР санкции и противодействовать принятию новых.
Что касается Соединенных Штатов, то их интересам отвечало бы не столько воссоединение Кореи, сколько статус-кво на Корейском полуострове, поддержание здесь обстановки напряженности, ибо это наиболее удобный способ сохранить, а в случае необходимости и усилить американское военно-политическое присутствие в Северо-Восточной Азии. Естественно, сейчас стоит ожидать нагнетания анти-северокорейских страстей в вашингтонской пропаганде и новых усилий по укреплению тройственного военного взаимодействия США с Южной Кореей и Японией, проведения всякого рода совместных маневров и т.п. Однако до прямых боевых столкновений с КНДР дело не дойдет. Возможность военной операции против КНДР всерьез обсуждалась в Вашингтоне еще в начале 1990-х годов, как только начались разговоры о ядерной программе Пхеньяна, однако тогда от этого плана отказались. Новый широкий военный конфликт на Корейском полуострове обернулся бы для США серьезными людскими и материальными потерями, и поставил бы под угрозу как позиции США в важном для них регионе, так и всю систему американских международных союзов.
Китай рассматривает расстановку сил в Северо-Восточной Азии прежде всего через призму своего противостояния с США. В этих условиях поддержание на плаву КНДР, находящейся в открытой конфронтации с Южной Кореей и США, имеет для Китая стратегическую ценность. Поэтому стоит предположить, что в Пекине нынешняя линия Ким Чен Ына будет встречена не только без каких-либо осложнений, но и с определенной поддержкой.
Японцев отказ Пхеньяна от воссоединения с Сеулом откровенно устраивает. Токио боится появления единой Кореи как мощного конкурента на региональной и мировой арене — подобно тому, как в конце 1980-х г.г. Англия и Франция старались отсрочить становление единой Германии.
Заявив о намерении рассматривать Южную Корею как отдельное независимое государство, Пхеньян при этом не планирует открыть посольство в Сеуле и возобновить туризм между двумя Кореями. Вместе с тем любая война завершается миром, и рано или поздно отношения между КНДР и Республикой Корея призваны войти в принятые в международной практике дипломатические рамки.
Возможно, через какое-то время и США, и соседи КНДР, и мир в целом, примирятся с ядерным Пхеньяном подобно тому, как мир примирился шестьдесят лет назад с ядерным Китаем, а затем с ядерным Нью-Дели и ядерным Исламабадом, и на Корейский полуостров придет новая, пусть и иллюзорная, стабильность, как она, например, пришла на полуостров Индостан.
